Поиск по творчеству и критике
Cлово "1831"
Входимость: 3. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 166кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 53кб.
Часть текста: делает, однако, характерное примечание: "Тут много еще ожидает нас мелочей, требующих объяснения, догадки". 1 Сам "реестр" подобных непонятных "мелочей" оказывается довольно обширным: неизвестно откуда взявшийся портрет Петра Киреевского на рукописи "Полтавы", который появился лет за шесть до передачи ему поэтом своих записей русских народных песен; хвалебные отзывы Пушкина об Иване Киреевском, поддержка им "Европейца" наряду с фактами настороженного отношения поэта к трансцендентализму Киреевского; восторженное почитание Пушкина всеми славянофилами, собиравшимися под его портретом в салоне Елагиной, при том, что многие из них не чувствовали к поэту "особенной симпатии", и т. д. и т. п. 2 Но именно комплекс этих "мелочей" заключает, по нашему мнению, возможности решения этого весьма сложного вопроса, самой значительной и самой загадочной частью которого оказывается проблема, поставленная в заглавии настоящей статьи. Среди фактов общения Пушкина и Хомякова наиболее известным оказался эпизод их первоначального творческого знакомства. 12 октября 1826 г. Пушкин, недавно вернувшийся из ссылки, читал в доме Д. В. Веневитинова в Кривоколенном переулке в Москве драму "Борис Годунов". "На другой день, - вспоминает М. П. Погодин, - было назначено чтение "Ермака", только что конченного и привезенного А. Хомяковым из Парижа. Ни Хомякову читать, ни нам слушать не хотелось, но этого требовал Пушкин. Хомяков чтением приносил жертву". 3 Эпизод весьма...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: жизни. Сначала главное внимание было обращено родителями Х. на новые и латинский языки, которому учил их аббат Boivin. В 1815 г. семья переехала в Санкт-Петербург. 11-летнему Х. Санкт-Петербург показался языческим городом; он решил претерпеть все мучения, но не отказываться от православной веры. В Санкт-Петербурге Х. учил русской словесности драматический писатель Жандр, друг Грибоедова. Образование его закончилось в Москве, где по зимам жили родители Х. после отъезда из Санкт-Петербурга (1817 - 1820). Здесь Х. и его брат близко сошлись с братьями Д. и А. Веневитиновыми, и вместе с ними продолжали образование под руководством доктора философии Глаголева, слушая на дому лекции профессора университета Щепкина по математике и Мерзлякова по словесности. Закончив образование, Х. выдержал при Московском университете экзамен на степень кандидата математических наук. В 1822 г. Х. поступил на службу в кирасирский полк, стоявший на юге России. В годы юности Х. мечтал о войнах и жаждал военной славы; на 17-м году жизни, когда в Греции начиналась война за освобождение, он попытался тайно уйти из дому, чтобы принять участие в войне, но на заставе города его вернули. В 1823 г. Х. перешел в конногвардейский полк и жил в Санкт-Петербурге. В начале 1825 г. Х. вышел в отставку и уехал за границу. В Париже он занимался живописью и заканчивал свою трагедию "Ермак" (поставлена в Санкт-Петербурге в 1827 г.). На возвратном пути, в конце 1826 г., Х. побывал в Швейцарии, Северной Италии и землях северных славян, которые его встретили как "любимого родственника". В 1827 -...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Часть текста: Горе ГОРЕ Не там, где вечными слезами Туманится печальный взор, Где часто вторится устами Судьбе неправедный укор; Где слышны жалобные звуки, Бессилья праздного плоды, - Не там, не там душевной муки Найдешь ты тяжкие следы. Иди туда, где взор бесслезный Исполнен молчаливых дум; Где гордо власть судьбины грозной Встречает непреклонный ум; Где по челу, как будто сталью, Заботы врезана черта, Но над смертельною печалью Хохочут дерзкие уста. Тут вечно горе, тут глубоко Страданье в сердце залегло; И под десницей тяжкой рока Все сердце кровью изошло. [ 1831 ]
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: он интересовался явлениями литературной жизни; без ума влюбленный в своих сыновей (Алексея и старшего Федора), он не оказал влияния на их духовное развитие. Главой семьи была мать, Марья Алексеевна (урожденная Киреевская, умерла в 1858 г.), властная и энергичная женщина, державшая в своих руках весь дом и огромное хозяйство. Ей Х., по собственному признанию, был обязан "своим направлением и своей неуклонностью в этом направлении". Все позднейшие убеждения Х. имеют свои корни в семейных традициях и обстановке детских лет. Мать воспитала его в строгой преданности православной церкви и национальным началам жизни. Сначала главное внимание было обращено родителями Х. на новые и латинский языки, которому учил их аббат Boivin. В 1815 г. семья переехала в Санкт-Петербург. 11-летнему Х. Санкт-Петербург показался языческим городом; он решил претерпеть все мучения, но не отказываться от православной веры. В Санкт-Петербурге Х. учил русской словесности драматический писатель Жандр, друг Грибоедова. Образование его закончилось в Москве, где по зимам жили родители Х. после отъезда из Санкт-Петербурга (1817 - 1820). Здесь Х. и его брат близко сошлись с братьями Д. и А. Веневитиновыми, и вместе с ними продолжали образование под руководством доктора философии Глаголева, слушая на дому лекции профессора университета Щепкина по математике и Мерзлякова по словесности. Закончив образование, Х. выдержал при Московском университете экзамен на степень кандидата математических наук. В 1822 г. Х. поступил на службу в кирасирский полк, стоявший на юге России. В годы юности Х. мечтал о войнах и жаждал военной славы; на 17-м году жизни, когда в Греции начиналась война за освобождение, он попытался тайно уйти из дому, чтобы принять участие в войне, но на заставе города его вернули. В 1823 г. Х. перешел...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Думы ДУМЫ Там были шум и разговоры, И блеск ума, и смех живой; И юных дев сияли взоры Светлей, чем звезды в тьме ночной; И сладки речи слух ласкали, И был приветен блеск очей, - Но думы бурные роптали Во глубине души моей. "Проснись! проснись! Мы призываем Тебя от снов, от грез пустых. Проснись! Мы гаснем, увядаем, Любимцы лучших дней твоих. Проснися! радость изменяет; И жизнь кратка, и хладен свет, И ненадолго утешает Его обманчивый привет. А мы бессмертными венцами Могли главу твою венчать, Могли бы яркими цветами Меж лавров Руси пасцветать. Мы крыльями тебя обнимем И в край Поэзии святой Твой дух восторженый поднимем Мечтами, песнью и мольбой. Проснись! проснись! Мы призываем Тебя от снов, от грез пустых. Проснись! Мы гаснем, увядаем, Любимцы лучших дней твоих". Молчите , пламенные думы! Засните вновь на краткий срок! Твердит напрасный мне упрек Ваш голос строгий и угрюмый. Меня не свяжет свет холодный; Настанет вдохновенный час: И к жизни звучной и свободной, Могучий, вызову я вас. [1831]
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Часть текста: Вдохновение ("Лови минуты вдохновенья... ") Вдохновение Лови минуты вдохновенья, Восторгов чашу жадно пей И сном ленивого забвенья Не убивай души своей! Лови минуту! пролетает, Как молньи яркая струя; Но годы многие вмещает Она земного бытия. Но если раз душой холодной Отринешь ты небесный жар; И если раз, в беспечной лени, Ничтожность мира полюбив, Ты свяжешь цепью наслаждений Души бунтующей порыв, - К тебе поэзии священной Не снидет чистая роса, И пред зеницей ослепленной Не распахнутся небеса. Но сердце бедное иссохнет, И нива прежних дум твоих, Как степь безводная, заглохнет Под терном помыслов земных. [1831]
Входимость: 1. Размер: 166кб.
Часть текста: состояния духа, миросозерцание, строй чувствований? Таков был общий смысл вопроса, предложенного Вами по поводу, не помню какого именно, частного случая; в нем заключалось два смысла: 1) имеет ли право художник как известное лицо, с известным образом мыслей, с известною настроенностью чувствований, переноситься в состояния духа, ему чуждые, в настройства чувствований, более напряженные или менее напряженные, нежели свойственное ему душевное настройство, и 2) имеет ли право художник как сын известного века, член известной церкви и член известного народа переноситься в миросозерцание и строй чувствований, чуждые ему как таковому? Всеми беседовавшими вопрос был взят преимущественно с этой последней стороны и каждому из них, несмотря на разницу взглядов, показался в высшей степени важным. Таков он был и на самом деле в обоих его смыслах. Если выразить его другими словами, он будет заветнейшим вопросом настоящей минуты, вопросом о правде , которой мы требуем от художества, об искренности отношений художника к жизни и об искренности его таланта. С другой стороны, в вопросе заключается новый вопрос о связи художества с нравственностью, по существу своему весьма тревожный и который долгое время старались обходить, потому что разрубка его оказалась далеко не столь беспоследственною, как разрубка Гордиева узла Александром. Наконец, вопрос подкапывался под основания великолепной, хотя весьма зыбкой постройки, сооруженной покойной Гегелевскою эстетикой на двух фундаментах: субъективности и объективности, с широким проездом между обоими. II Что касается до первой стороны вопроса, т. е. до его тождества с современным требованием правды и искренности от художника и от художества, то оно совершенно очевидно, в...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Противны мне безумное веселье, Неупоенных душ притворное похмелье, И скука вечная, и вечный переход Младенческих забав и нищенских забот. О, сжальтесь надо мной! отдайте меч блестящий, Отдайте бодрого и легкого коня! В тот край, куда летит мечты порыв горящий, Как вихрь, как мысль, он унесет меня... Нак миг один судьбины здой оковы Рукой я смелою расторг, - И сердцу памятны сражений блеск суровый И торжества воинственный восторг... В час утренней зари, румяной и росистой, Услышать пушки глас, зовущий нас к боям, Глядеть, как солнца луч златистый, Играя, блещет по штыкам; Как вождь седой, отваги юной полный, На сретенье врагам ведет покорный строй, И движутся полки, как бурь осенних волны, - И чувствовать тогда, что верен меч стальной, Что длань сильна, что вихрем конь несется Под свистом пуль, средь дыма и огня, Что сердце гордое в груди спокойно бьется, Что этот дольний мир не дорог для меня; Что я могу с улыбкою презренья На жизнь, на смерть и на судьбу взирать! О, эти сладкие мгновенья! Отдайте мне, отдайте их опять! Я не хочу в степи земной скитаться Без воли и надежд, безвременный старик; Как робкая жена, пред роком не привык Главой послушной преклонятся, Внимать, как каждый день, и скучен и смешон, Всё те же сказки напевает И тихо душу погружает В какой-то слабоумный сон. Я не рожден быть утлою ладьею, Забытой в пристани, не знающей морей, И праздной истлевать кормою, Добычей гнили и червей. Но я хочу летать над бурными волнами Могущим кораблем с дружиной боевой, Под солнцем тропика, меж северными льдами Бороться с бездною и с дикою грозой, Челом возвышенным встречать удар...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Часть текста: Две песни ДВЕ ПЕСНИ Прелестна песнь полуденной страны! Она огнем живительным согрета, Как яркий день безоблачного лета; Она сладка, как томный свет луны, Трепещущий на зеркале лагуны; Все в ней к любви и неге нас манит, Но не звучат отзывно сердца струны, И мысль моя в груди безмолвной спит. Другая песнь! то песнь родного края, Протяжная, унылая, простая, Тоски и слез, и горестей полна. Как много дум взбудила вдруг она Про нашу степь про звонкие метели, Про радости и скорби юных дней, Про тихие напевы колыбели, Про отчий дом и кровных, и друзей. [ 1831 ]
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: сон грядущий НА СОН ГРЯДУЩИЙ Давно уж за полночь, я лягу отдохнуть Пора мне мирным сном сомкнуть Глаза усталые от бденья, И от житейского волненья На время успокоить грудь. Ложуся спать... Какою негой чудной Все дышит здесь!.. Как сладко думать мне, Что кончен день, заботливый и трудный, Что я могу в беспечной тишине Лелеять до утра веселые виденья, И вольною мечтой свой новый мир творить, И средь роскошного творенья, Другою, дивной жизнью жить. Пусть завтра вновь привычные волненья!.. Пусть завтра вновь!.. Да кто ж порукой в том, Что встанет для меня денница золотая? Кто скажет мне, что, засыпая, Не засыпаю вечным сном? Быть может, что Восток туманный Зажжется в утренней заре, А на немом моем одре Найдут лишь труп мой бездыханный. Подумать страшно. Сон лукав! Что, если жизненные силы Коварной цепию связав, Он передаст их в плен могилы? Что, если чувство бытия, И страсти бурное волненье, И мысли гордое пареннье В единый миг утрачу я? Я в море был, в кровавой битве, На крае пропасти и скал И никогда в своей молитве Об жизни к богу не взывал. Но в тихий час успокоенья Удар нежданный получить, На ложе темного забвенья Украденный из мира быть... Противно мне... Творец вселеннной! Услышь мольбы полночный глас! Когда, тобой определенный, Настанет мой последний час, Пошли мне в сердце предвещанье! Тогда покорною главой, Без малодушного роптанья, Склонюсь пред волею святой. В мою смиренною обитель Да придет ангел разрушитель Как гость, издавна жданный мной! Мой взор измерит великана, Боязнью грудь не...