Поиск по творчеству и критике
Cлово "ENGLAND"
Входимость: 2. Размер: 71кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 71кб.
Часть текста: Англы. И те и другие по-видимому принадлежать Славянским семьям; но Англы важнее Варнов и следовательно могли сильнее действовать на религию всего Саксонского союза и на его общественный быть, давая ему своих богов, давая его начальникам Славянское название Вледик (или Владык) и вводя в обычай—Славянский суд целовальниками или пор о тниками, т. е. присяжными. Англы перешли, как известно, из Померании, т. е. из Славянского поморья в Тюрингию, а оттуда к устьям Рейна, откуда они переселились в Англию и дали ей свое имя. Имя это связывается весьма ясно с именем царственного рода Инглингов или Енглингов (Енгличей), потомков Фрейера, бога при-Донского от которого вели свой род Енгличи Скандинавские, так же как и князья Англов в Англии, называя его Ингви, Ингин или Ингиуни (Ингви Фрейр по Ара Фроде и Спорро). И так, в имени Инглинг, Енглинг или Англинг (Енглич или Англич) мы находим только носовую форму Славянского племенного имени Угличей (также как слово Тюринг совпадает со словом Тверич). Так думал я прошлого года в Остенде, где приятно делил время между купаньем, шатаньем по бесплодным дюнам, пистолетной стрельбой и беседой с Русскими приятелями. Надобно же посетить землю Угличан, иначе Англичан, которая так близка к Остенду. Был теплый июльский вечер. После чаю пошел я гулять по городу. Часов в 10 зашел в кофейную и вижу, что в 12 часов ночи отходит в Англию Тритон, лучший из пароходов, содержащих прямое...
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: читали ли они, что написал о нас лорд такой-то, маркиз такой-то, книгопродавец такой-то, доктор такой-то? Домосед, разумеется, всегда отвечает, что не читал. - «Жаль, очень жаль, прелюбопытная книга: сколько нового, сколько умного, сколько дельного! Конечно, есть и вздор, многое преувеличено; но сколько правды! - любопытная книга». Домосед расспрашивает о содержании любопытной книги, и выходит на поверку, что лорд нас отделал так, как бы желал отделать ирландских крестьян; что маркиз поступает с нами, как его предки с виленями; что книгопродавец обращается с нами хуже, чем с сочинителями, у которых он покупает рукописи; а доктор нас уничтожает пуще, чем своих больных. И сколько во всем этом вздора, сколько невежества! Какая путаница в понятиях и даже в словах, какая бесстыдная ложь, какая наглая злоба! Поневоле родится чувство досады, поневоле спрашиваешь: на чем основана такая злость, чем мы ее заслужили? Вспомнишь, как того-то мы спасли от неизбежной гибели; как другого, порабощенного, мы подняли, укрепили; как третьего, победив, мы спасли от мщенья и т. д. Досада нам позволительна; но досада скоро сменяется другим, лучшим чувством - грустью истинной и сердечной. В нас живет желание человеческого сочувствия; в нас беспрестанно говорит теплое участие к судьбе нашей иноземной братии, к ее страданьям, так же как к ее успехам; к ее надеждам, так же как к ее славе. И на это сочувствие, и на это дружеское стремление мы никогда не находим ответа: ни разу слова любви и братства, почти ни разу слова правды и беспристрастия. Всегда один отзыв - насмешка и ругательство; всегда одно чувство - смешение страха с презрением. Не того желал бы человек от человека....
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Часть текста: года, издании В. А. Панова. Et tu quoque! И ты на меня нападаешь! И ты меня обвиняешь в несправедливости к Русским и в пристрастном суде над иностранцами. Ты говоришь, что время безусловного поклонения всему Западному миновалось, что мы осуждаем строго, иногда даже слишком строго, недостатки, ошибки и пороки наших Европейских братии, а что с своей стороны они часто говорят о нашей Руси с уважением и доброжелательством. Скажу тебе сперва несколько слов в ответ на вторую твою критику: твои цитаты из иностранных писателей не доказывают ровно ничего. Кому неизвестно, что иногда случается Французу, или Немцу, или Англичанину отозваться о России с каким-то милостивым снисхождением, несколько похожим на доброжелательство; но что ж из этого? Я мог бы тебе даже назвать Немецкого путешественника Блазиуса, который с редким умом и беспристрастием так оценил Россию, что большей части из нас, Русских, можно бы было у него поучиться; но что же это доказывает? Дело не в исключениях, - они не имеют никакой важности, - будь они в виде доброго слова, изредка вымолвленного каким-нибудь избранным умом, будь они в виде какой-нибудь остервенелой клеветы или нелепости, вырвавшейся у низкой души или низкой страсти иностранца. Пусть Немецкий проповедник сказал, что в дни освобождения Европы от Наполеона доблестные Германцы шли вперед, сокрушая полчища вражий, а что за ними вслед ползли (krochen) 200 000 Русских, которые более мешали, чем помогали подвигам сынов Германии; пусть Английский духовный журнал («Church Q. R.») объявляет, что лучший кавалерийский полк в России убежит перед любою сотнею Лондонских сидельцев, в первый раз посаженных на лошадь; пусть Французский духовный журнал («Univers catholique») печатает, что, по учению Церкви Греческой и Русской, стоит только сварить тело покойника в вине, чтобы доставить ему царство...