Поиск по творчеству и критике
Cлово "1871"
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Часть текста: когда совесть произносить приговор противоположный приговору этой власти и когда невинность осужденного свидетельствуется началами права и справедливости. В таком именно положении находитесь вы; по крайней мере, таким оно вам самим представляется. Думаю однако, что я не ошибусь, предположив, что вы не без живой скорби видите и испытываете на себе то особенного рода духовное одиночество в христианском мире, в которое вас ставит папское осуждение; ибо в сравнении с прежним общением, к которому привыкли ваши предки и которое обнимало собою более ста миллионов единоверцев, ныне остающееся при вас общение с несколькими тысячами должно, без всякого сомнения, казаться почти полным одиночеством. В таком положении скорбь естественна, законна, почтенна, и тот лишь мог бы не чувствовать ее или не сочувствовать ей в другом, чье сердце было бы слишком скудно любовью. Конечно, религиозная истина не обеспечивает житейского благополучия, а число верных не может служить мерилом святости Церкви. Поэтому неоспоримо, что, несмотря на ваше одиночество и на тягостные ощущения, которые оно может в вас возбуждать, вы и последователи ваши могли бы быть хранителями святого учения нашего Спасителя и преданий Его Церкви, если бы справедливость была на вашей стороне и если бы убеждения ваши и вера ваша утверждались на прочных основаниях. Но так ли это? Вопрос поставлен; прежде чем явится ответ, естественно представляется другой вопрос. Сами вы верите ли что ваши убеждения и ваша вера утверждены на прочных основаниях? Позвольте мне вам сказать, что, судя по внешним признакам, от вас нельзя ожидать иного ответа как только отрицательного; может быть право и на вашей стороне, но вы,...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: философ, публицист. Родился в старинной дворянской семье, где получил блестящее домашнее образование (русскую словесность одно время преподавал ему А. А. Жандр, известный писатель и друг А. С. Грибоедова). В 1821 г. X. держит при Московском университете экзамен на степень кандидата математических наук. Он сближается с бр. Веневитиновыми и входит в созданный ими кружок университетской молодежи, тяготевшей к немецкой идеалистической философии (кружок "любомудров"). В это же время у X. возникают и литературные интересы: он пишет стихи, работает над исторической поэмой "Вадим", оставшейся незавершенной, переводит античных авторов (Вергилия, Горация и др.). В 1821 г. впервые выступил в печати, опубликовав в "Трудах Общества любителей российской словесности" перевод сочинения Тацита "О нравах и положении Германии". В 1822 г. X. определяется на военную службу в Астраханский кирасирский полк, через год переводится в конную гвардию в Петербург, где устанавливает знакомства с литераторами-декабристами и даже печатает в "Полярной звезде" К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева стихотворения "Бессмертие вождя" (1824) и "Желание покоя" (1825). Политические идеи декабризма оказались ему, однако, чуждыми. В 1825 г. он оставляет службу и уезжает за границу, где занимается живописью и пишет историческую драму "Ермак" (прочитана X. по возвращении в Москву в доме Веневитиновых в 1826 г., поставлена на сцене в 1829 г., отд. изд. в 1832 г.). X. принимает участие в русско-турецкой войне (1828--1829), после окончания которой выходит в отставку и занимается хозяйством в своих имениях. Литературная деятельность X. в эти годы не прекращается. Он активно сотрудничает в "Московском вестнике", "Телескопе", "Московском наблюдателе" и др. журналах. Его стихи...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: можно от него ожидать и чего должно от него требовать. Тому лет двадцать назад, когда историческая будущность славяно–православного мира начала переходить из области темных гаданий и поэтических предчувствий в отчетливое сознание, естественным образом возникла мысль проследить в прошедшем историю его образования и, так сказать, воссоздать полузабытую генеалогию. Прежде всего, нужно было отыскать славян и живые следы православного вероучения, более или менее затертые позднейшими наслоениями, выделить из разных примесей народные и религиозные стихии и назвать их по имени. Но задача не могла ограничиться определением внешней, осязаемой стороны исторических фактов. Возникли новые вопросы: к чему предназначено это долго не признанное племя, по–видимому осужденное на какую‑то страдательную роль в истории? Чему приписать его изолированность и непонятный строй его жизни, не подходящей ни под одну из призванных наукою формул общественного и политического развития: тому ли, что оно по природе своей не способно к самостоятельному развитию и только предназначено служить как бы запасным материалом для обновления оскудевших сил передовых народов, или тому, что в нем хранятся зачатки нового просвещения, которого пора наступит не прежде как по истощении начал, ныне изживаемых человечеством? Что значит эта загадочная церковь, по–видимому задержанная в своем развитии и как бы оставшаяся в стороке от истории, с тех пор как христианство на Западе распалось на свои два противоположные полюса? Наконец, какая таинственная связь соединяет эту церковь с этим племенем, которое в ней одной свободно дышит и движется, а вне ее неминуемо подпадает рабскому подражанию и искажается в самых коренных основах своего бытия? — Очевидно, что на эти вопросы нельзя было искать готовых ответов в трудах западных ученых. Если бы мы приняли на веру и безоговорочно результаты науки, выработанные в Германии,...